Нарушая условности - Страница 41

- Не начинай, я же тебе говорил.

- Как думаешь, почему я отменила поход к Смирновым?

Глаза жены блестели, она закусила губу и смотрела на меня странным взглядом. Я откинулся на спинку дивана и расслабил галстук.

- Понятия не имею. Тебе лучше лечь спать.

Дина засмеялась, но вдруг резко замолчала, закрыла глаза и вдруг выпалила на одном дыхании.

- Там была Макарова.

Я стиснул зубы, чувствуя как меня начинает переполнять злость.

- Да, да, Андрюша, - Дина кивнула головой, - моя замечательная подружка.

Я резко встал с дивана и подошел к окну. Взял сигареты и подкурил, не заботясь о том, чтобы выйти из комнаты. Прошло три года, но стоит лишь подумать об этом, как я снова начинаю презирать собственную жену.

- И ты решила уберечь мои чувства? Или свои?

Дина молчала, смотря на меня взглядом побитого щенка.

- Я подумала, что тебе будет неуютно в ее присутствии…

- Это не мне должно быть неуютно, дорогая, - медленно выдохнул дым, смотря на жену, - а тебе. Это не я решил убить нашего ребенка и заливал своей подруге о том, что это наше общее решение.

Дина дернулась как от пощечины и стала медленно раскачиваться.

- Я хотела как лучше, просто как лучше, Андрюш…

Меньше всего мне хотелось слушать эту пьяную исповедь и заново бередить этот чертов рубец. Не сказав ни слова, ушел из комнаты и направился к бару. Достал виски и пошел в свой кабинет. Жену видеть не хотелось. Сейчас я снова мог чувствовать к ней лишь жалость, ведь она так и не смогла понять.

Мы всегда хотели второго ребенка. Долго не получалось, уже отчаялись. Но вот Дина забеременела совершенно неожиданно, врачи просто разводили руками. Мы были счастливы, не передать словами, насколько счастливы. Мальчик. Малыш Громов. А мы даже не успели посмотреть в глаза своего сына. Ребенок родился мертвым. Я не знаю, как не сошли с ума в то время. А может и сошли, на тот момент я именно так и думал. Дина наглухо закрылась в себе, она просто не желала разделить со мной наше горе. Что бы я ни делал, у меня не получалось пробить ту стену, что она возвела вокруг себя. От меня, от всего этого гребаного мира. Даже от дочери, которая не понимала, что происходит. Прошло немало времени и нервов, прежде чем у меня получилось вернуть свою жену к жизни. Мы снова стали семьей.

И вот три года назад, встретив подругу Дины, ту самую Макарову, я узнал, что моя жена сделала аборт. Самое главное, Макарова считала, что я в курсе, даже и не думала скрывать.

Ну а моя благоверная ничего и не отрицала. Она искренне считала, что поступила правильно. Чёрт, я даже не знал, что она беременна!

- Не хочу снова испытать боль.

Вот так просто. Без раздумий загубить новую жизнь. Я пытался достучаться до жены, понять. Но, черт возьми, не мог. Какого хрена она не пришла ко мне и не рассказала. Семья строится на доверии, не так ли? И какое, к черту, доверие, когда собственная жена идет и хладнокровно делает аборт. Ведь это, мать вашу, ее дело, ее боль. Не наша, нет.

Сигнал телефона возвестил о входящем смс. С неохотой взял мобильник и посмотрел на экран. На губах расплылась улыбка, и я откинул голову назад на спинку дивана. До чего же иронично. Сижу и рассуждаю о доверии, а сам, получив обычное поздравление, сижу и представляю ту, что его написала. Закрыв глаза, вижу Олесю, и никакими усилиями не могу прогнать это видение из памяти. Чёрт, да и не хочу. И вот уже руки, что держат ее за талию так невинно, спускаются ниже, поднимают вверх короткую юбку. В длинной была в тот раз, какая, к черту, разница. Даже от одних этих мыслей я почувствовал тянущую боль в паху и выругался сквозь зубы. Резким движением сел прямо, схватил телефон и написал ответ.

***

На следующий день Дина уехала к родителям, прихватив с собой похмелье и жуткую головную боль. Отношения вернулись к привычной стадии игнорирования друг друга. Соня звонила несколько раз и, судя по голосу, ее праздники прошли намного удачнее.

Несколько дней пролетели незаметно, пару раз встречались с Дмитриевым в баре. Свободное же время я посвящал работе, готовясь к конференции, которая должна была пройти после праздников в Питере.

В тот день, когда вышел на работу, я мог думать лишь об одном. Мне хотелось как можно скорее увидеть Соловьеву. Просто увидеть, сам удивлялся тому, насколько сильно мне не хватало ее присутствия. Думал, что за эти дни мое сумасшествие пойдет на убыль, но оно, черт возьми, лишь набирало обороты. Я лишь делал хуже самому себе. В который раз пытался заставить себя не думать об Олесе, но взгляд то и дело возвращался к двери в ожидании, что вот, сейчас, она войдет в мой кабинет и… на этом я остановился и даже смог осадить свою похоть.

В конечном итоге я увидел девушку. И рухнул с небес в чертову реальность. Даже сам удивился силе своей злости на мальчишку. Нелогичной, неуместной. Хотелось схватить этого малолетку и вышвырнуть на хрен из кафедры, стоило лишь увидеть их поцелуй. Но я словно отчаянный мазохист стоял и смотрел, как эта парочка воркует, не обращая ни на кого внимания. Да и не было у них зрителей кроме меня. Чёрт! Я так сильно вцепился пальцами в дверь, что казалось еще немного и послышится хруст.

Парень ушел, не взглянув в мою сторону. Уверен, он даже не заметил моего присутствия. Но теперь мне было глубоко плевать на него. Все мое внимание было направлено на Соловьеву, которая, в отличии от своего дружка, была более внимательной. Сейчас ее глаза были похожи на два огромных зеленых блюдца. Она смотрела на меня испуганно, даже с неким оттенком паники во взгляде. Ревность. Так давно не испытывал этого чувства, а сейчас оно меня попросту оглушило, едва не сбило с ног. Резко развернувшись, я скрылся в кабинете, рухнул в кресло и выругался от души.